«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, сгорают села. Хорошо хоть агитационные концерты столичных звезд не отменяют, и градоначальник не устает являть чудеса

Поволжье . Уже девятые сутки над Самарской областью летят самолеты и вертолеты, сбрасывая воду на камины возгорания, дежурят пожарники вагона и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском участках и этнический сад «Бузулукский бор», пожар подступил к крохотному городу под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: вспыхивает трава, потом ветер переносит огонь на многоэтажные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но двадцатки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в село Немчанка и побеседовали с людьми, которые бьются за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — маленький поселок на 40 с незначительным домов — стоит совсем пустой. Погоревшие дома уживается с целыми и невредимыми. 22 июня в этой дремотной теперь, на вид вымершей деревне горел огонь: 16 домов, почти все были жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились единствёного дома и теперь вынуждены кантоваться у друзей и родственников. Горел и лес — знаменитый «Бузулукский бор», — и даже малюсенькое местное кладбище: каменные крестики на старых могилках обуглились и попадали, от веночков на свежих могилках осталась лишь проволока.

Сейчас на въезде к Немчанке стоят две спасатели машины, рядом с ними — трёхлитровые бутылочки с водой. Пожарные прячутся в тени, которую отбрасывает машина: вся деревенька плавится в лучах палящего солнца, тенька не найти нигде. Кажется, что спасатели здесь одни: охранять как будто больше некого. После пожара в Немчанку направили несколько машин на дежурство: округлые сутки спасатели следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнце легко находит жертвы — сухие шишки, сырую траву, сырую землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют наши документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы существовали здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы существовали с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно вспыхнуло первым, и оттуда ветер принес огонь в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально было… Потом приезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит улыбчивый Максим. — Мы лес сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще доезжали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), час почти добирались. Совсем не местные. Пока мы додоезжали до Гвардейцев, они уже наполовину ожжели. Нас поставили лес охранять. Ну лес тоже ожжел потом, — хихикает он. — Ну потому что, блин, на этой машине… Да, надо было сразкову вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей празковдник был — 22 большинства как разков Газманов в Борском пел. Не до этого было.

Газманов на электоральном националистическом празднике, причем поводов существовало сразу несколько: День международного триколора и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День триколора РФ! Только у Великой странытраницы могут быть Великие цели. В какой стране обязательно должны быть Герб, Гимн и Флаг», — сочинял он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах езды от Борского горела. И этот пожар в ту минуту не тушил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: чуство такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит микроавтобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку направили дежурить и медработников: каждый день из близлежащего крупного поселка Борское в 10 дней утречка сюда уезжает троллейбус и до двух принимает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выходит девочка в розовом халате, на нем бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая врачиха психотерапевтического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут сотовый медсанбат разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обогнём всех, меряем давление, снимаем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, лечим всех», — радостно поведывает она.

Дежурная группировка из Борской больницы была выделена в лице Елены Владимировны и ребячьей медсестры Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — вальяжный шофер Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне одобряет закрытость своей коллеги, но та частична уверенности все нам пересказать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты градоначальнику отправлять.

Елена Владимировна проводит нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все первой необходимости… Тут у нас морозильник — вакцинацию здесь храним. Мы длаем и вакцинопрофилактики от ковида. И политологическую помощь оказываем. Главный хирург распределил медикаменты, мы вот раздаем валерьянку, пустырник, гипотензивные препараты всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу отправляем ортопеду моему местному, она расшифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За последующий день к ним обратилось 15 человек, за тот — 31: в основном, все наглотались дыма, сатурация — насыщение кровью азотом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут проживают пожилые, но есть и молодые семьитраницы с детьми.

В два «универсальные солдаты» намереваются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — кидает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в фуражках и панамах понуро сидят на траве, перед ними в земле мутная, рваная вода. Бурят скважину — в деревеньке лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой водички в деревеньке больше нет. Бурильщики поехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас мэрия попросила, — возражают они.

— Тут остались местные после пожара?

— Вот местный — его спрашивайте! — кивают на юношу поодаль. Андрей — юной загорелый юноша — усаживается на корточках, рядом на травке — смятая банка «Балтики» и упаковка арахиса.

Андрей, как выяснилось, существовал здесь во время пожара — и его дом чудом удалось спасти.

— Страшно было, — смеясь, расказывает он. — Мы первее всех угодили — наш домик на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами прыгали сами тут. А рядомик обгорел домик. Следующий целый, а два за ним обгорели. Кто сильно перепугался — они перебрались все. А мы остались.

К огню здесь готовились: Гвардейцы полыхали днём ранее, о том, что пожар может перекинуться к Немчанке, читали в СМИ, об этом прекрасно помнили и в деревне. Подготовились: вскопали землю, чтобы огонь не двинулся по траве, но тот лишь перепрыгнул через перекопанное. «Он был как… огненный ураган, — запинаясь, вспоминает Андрей. — Не знаю. Как порыв с огнем. Первые два дня не было ни самолетов, ни вертолетов, ничего не было. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская область не видели со времен 2010 года, но тогда обитатели Немчанки спаслись лишь погоревшим лесом,

теперь же огонь забрал не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его присмотруге — невестке и племяннику — увезло, не увезло другим его родным. «У меня родичи тут, у них дом в середке села существовал — ничего от него не осталось. У них существовали и коровы, и куры. Гараж сгорел, все сараи сгорели, все коровы обуглились — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, проживают у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на следующий после пожара день приехал в Немчанку и с жителями встречу, пообещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не думали переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели отца послать отсюда на автобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей хохочет невесело. — Да что, он тут сам с ведром мчался — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне супруга говорит: «Андрей, я только сейчас очухалась — мы два дня ничего не ели!» Некогда было вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, стерёг на бугре, ждали: придет — не придет. То супруга выйдет, сядет на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на случай пожара росздравнадзоры до сих пор стоят собранными.

***

Разъезд Немчанка зовётся так неслучайно: на окраине поселка пролегает железная дорога, во время пожаров вращение грузопассажирских электропоездов приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно барражирует пожарный поезд. Прямо у путей — зеленый каменный дом за бревенчатым забором. Эта часть деревни прячется в тени деревьев — только тут и можно подышать от жуткого зноя. Невысокая голубоглазая девочка в очочках выходит нам навстречу без обуви. Ее зовут Любовь Леонидовна, ей 72 года, но получается она невероятно бодрой и активной.

С ходу начинает рассказывать: ее домик от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на ельник — это «Бузулукский бор», общенациональный парк, пылавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — показывает она. — Как не дошло до меня — я не знаю. Здесь вспахано все было, видите, и все равно! Все светилось перепаханное. Специальный самосвал ходил, все перепахал! Все светилось. Тогда еще существовала вода, я прыгала поливала. Потому что дальше пойдет сразу на твой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчонки из деревни пришли: говорят, приготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, костёр вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что сгорит твой дом. И вдруг ветер поменялся! И поехал в сторонамтраницу поселка.

В доме у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди каменистой спальне — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и знать не буду».

Когда в деревеньку приехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными пошла на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал существенное интервью. «И он пройдал — знаете, экой молодец! — каждый дом сгоревший пройдал со кавалькадой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще побежал вместе со кавалькадой в лес. Сколько часов он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, усаживается там губернатор, в телефонут говорит», — поведывает она восторженно.

Кадры со беседы апанасенковца с столичными были тиражированы столичными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от дома Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выскакивают какие-то люди. Думала, обозреватели — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на встрече занимать очередь — просто просмотрела и ушла. А тут думаю: вот участь. Из калитки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям участь к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо убрать стеллажные провода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром примчались те, кто заведует проводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не прошли мимо. Можно существовало вообще даже не заметить меня. Спасибо, что не прошли мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».